Недавнее заседание Комиссии при Президенте России по модернизации и технологическому развитию экономики России, посвященное проблемам венчурного инвестирования, показало: венчурный рынок в стране развит из рук вон плохо. Нежелание частных инвесторов вкладываться в проекты с высокой степенью риска, к которым, в первую очередь, относятся инновационные, безусловно, станет серьезным препятствием для реализации широко разрекламированного проекта “Сколково”. Пока президент с помощью экспертов разрабатывал способы поддержки венчурного бизнеса, у иннограда “обнаружился” другой враг. На сайте www.liberty.ru (создан Фондом эффективной политики) появилась статья “Кто, как и почему саботирует проект “Сколково”. В главные саботажники автор записал Российскую академию наук, Роскосмос и Росатом, у которых инноград якобы отберет кадры, ресурсы, да и сам смысл существования. Нельзя не видеть, что многие ученые действительно весьма скептически относятся к идее федеральной власти - строить город будущего “на ровном месте” при наличии в стране перспективных центров инноваций. Так “опасно” ли Сколково для академии и академия для Сколкова? “Поиск” попросил ответить на эти вопросы заместителя главного ученого секретаря РАН Владимира Иванова, который в конце 1990-х, работая в Миннауки, занимался вопросами региональной научно-технической политики, и в частности наукоградами.
- Владимир Викторович, в статье о “саботажниках из РАН” говорится, что Академия наук боится конкуренции в кадровой сфере с “модным” федеральным проектом. Дескать, скоро “академические и отраслевые институты останутся без подпитки молодыми кадрами”. Есть ли такая опасность на самом деле?
- Острота этой проблемы сильно преувеличена. Для академии сейчас главная проблема не в том, что неоткуда брать молодежь, а в том, что некуда. В наших институтах практически нет свободных ставок. Даже успешно окончивших аспирантуру ребят не все могут оставить у себя работать. Поэтому президент страны пообещал выделить РАН ставки для молодых ученых.
Сколково не конкурирует с РАН в области фундаментальных исследований, поэтому здесь не может быть и кадровой конкуренции. Количество рабочих мест в иннограде будет ограничено, так что вряд ли стоит опасаться и того, что туда сбегут все таланты из подмосковных наукоградов. Никто этого и не боится. Наоборот, люди, которые заинтересованы в развитии науки и образования в стране, считают одним из огромных плюсов Сколкова создание новых рабочих мест для специалистов, ищущих приложение своим талантам в области хайтека.
Другим положительным моментом, связанным с ажиотажем вокруг иннограда, может стать рост интереса у молодежи к науке и высокотехнологичным отраслям, а следовательно, к естественно-научному и инженерному образованию, которое в России всегда было на высоте. А уж получив специальность, каждый сам будет выбирать, куда двигаться - в науку или наукоемкое производство. Правда, для этого нужна грамотная профориентационная политика, которая сейчас в нашей стране просто отсутствует.
- Значит, идея Сколкова не вызывает отторжения у академического сообщества?
- У научной общественности есть некоторые опасения, связанные с тем, что сколковский проект может затормозить становление инновационной экономики России, если его реализация будет сопровождаться урезанием бюджетов фундаментальной науки и образования. Подобные мысли высказывают многие наши ученые, но говорить из-за этого, что государственная Академия наук ставит палки в колеса государственному проекту, конечно, смешно. Даже с формальной точки зрения абсурдность таких обвинений очевидна: Президент РАН входит в Попечительский совет Фонда развития иннограда в Сколкове, один вице-президент является сопредседателем Консультативного научного совета проекта, другой ведет переговоры о создании в центре филиалов институтов РАН. Впрочем, угрозы проекту иннограда существуют, но исходят они вовсе не от РАН.
- Какие же это угрозы?
- Прежде всего, непоследовательность государственной политики. Практика показывает: за прошедшие 15 лет ни один федеральный проект инновационного развития территорий не был доведен до конца. Начинается, например, работа по наукоградам, принимается закон, утверждаются программы, проходит даже заседание Совета при Президенте России по науке, технологиям и образованию, на котором рассматриваются механизмы дальнейшего развития наукоградов. И вдруг буквально через год после этого заседания данное направление “откладывается в сторону”, а приоритетом объявляются особые экономические зоны (ОЭЗ). С ними та же история: закон, программы, первые шаги и опять остановка.
Теперь все внимание переключается на Сколково. Подробный анализ успехов и неудач наукоградов и ОЭЗ проведен не был: проекты просто бросались на полпути. А ведь даже в условиях весьма ограниченной государственной поддержки в Обнинске, Дубне, Троицке, Новосибирске, Томске и в других наукоградах и академгородках были получены прекрасные результаты, разработаны перспективные технологии, которые при соответствующей поддержке со стороны государства могли бы уже сейчас дать значительный эффект.
Еще одна серьезная проблема Сколкова - руководящие кадры. Я уверен: если к управлению проектом не привлечь специалистов, имеющих опыт работы по созданию инновационных центров в России, есть большой риск неэффективного расходования ресурсов. На высшем уровне руководства сколковским проектом мы видим серьезных бизнесменов, организаторов, ученых, а вот про другие звенья знаем мало. Та же информация, что есть, не внушает оптимизма.
Ну, разве можно серьезно воспринимать одного из ведущих экспертов проекта из Российской экономической школы, который объясняет, что Сколково было выбрано как площадка для строительства иннограда, в частности, потому, что в Томске и Новосибирске нет высококлассных вузов, а созданные там научные центры являются узкопрофильными? Этот человек основной свой опыт получил в США, России он просто не знает. К сожалению, ситуация у нас сегодня напоминает давние времена, когда считалось, что гувернер должен быть из-за границы, пусть и без образования.
И, наконец, временной фактор. Первые результаты от сколковского проекта эксперты ожидают не ранее, чем через пять - семь лет. Это очень долго! Для сравнения: примерно в такие же сроки СССР решил атомную проблему. Понятно, что за это время в мире многое изменится и Россия рискует увидеть только огни уходящего поезда.
- Как человек, в свое время активно занимавшийся проблемами наукоградов, верите ли вы в “сколковское чудо”?
- Будет чудом, если проект с учетом тех административных и материальных ресурсов, которые на него направляются, не достигнет своей цели. Благоприятные условия для работы наукоемких фирм, конечно, локально будут созданы. Надеяться же на то, что проект сделает экономику России инновационной, вряд ли стоит. Он может стать лишь одним из звеньев формирующейся национальной инновационной системы России. По своей идеологии Сколково не лучше и не хуже ни наукоградов, ни ОЭЗ и точно укладывается в концепцию “Территория инновационного развития”, разработанную в нашей стране еще в конце 1990-х годов.
- Однако авторы стратегии развития иннограда опирались не на отечественный опыт, а на зарубежный. Недаром Сколково называют российской Кремниевой долиной. Как вы считаете, принесет ли прок такое копирование?
- По схеме организации Сколково имеет мало общего с Кремниевой долиной. Ядром американского технологического центра был и остается Стэнфордский университет, а также созданные вокруг него предприятия, в которых проводятся исследования и разработки, создаются новые технологии. Для их дальнейшего продвижения и была в свое время сформирована инновационная инфраструктура.
У Сколкова научного ядра нет: инноград строится в “чистом поле” без привязки к конкретным технологическим задачам. В мире есть примеры создания и таких технопарков, причем очень успешные. Пионером этого подхода является София-Антиполис во Франции, где сначала была сформирована соответствующая инфраструктура, а потом подтянулись наукоемкие фирмы и университеты. Кстати, этот опыт в нашей стране “пошел в дело”. Одна из компаний-резидентов Софии-Антиполис фирма Inno.Tsd принимала активное участие в подготовке концепции наукоградов и являлась основным разработчиком Стратегии инновационного развития Томской области. Сегодня же копировать Кремниевую долину и даже Софию-Антиполис нет смысла, поскольку они создавались не один десяток лет назад. Надо делать что-то новое, используя зарубежные наработки и российские, конечно, тоже.
- А какую пищу для размышлений может дать организаторам Сколкова отечественная практика, например опыт академгородков?
- У Сколкова и академгородков есть нечто общее. Это директивный способ их организации и создание для участников особых условий жизни и труда. Правда, академгородки были ориентированы на конкретные научные и технологические результаты. Там руководство проектами осуществляли крупные ученые, имеющие, к тому же, огромный управленческий опыт. Сколковский проект направлен, в первую очередь, на извлечение прибыли, поэтому основную роль здесь играют бизнесмены, а ученые - второстепенную. Соответственно, идеология академгородков предполагала наряду с решением четких практических задач дальнейшее расширение фундаментальных исследований как стратегической базы для развития страны. В рамках сколковского проекта такой цели, похоже, не ставится.
- Автор статьи, с которой мы начали разговор, перекладывает вину за то, что бизнесу и науке в современной России трудно найти общий язык, на “академические и отраслевые институты”. В них якобы в основном работают люди, “неспособные осуществить задел на поле фундаментальных исследований или создать принципиально новую, передовую технологию”. Дескать, именно поэтому руководители институтов Роскосмоса, Росатома, Российской академии наук являются ярыми противниками сколковского проекта. Вы уже опровергли эти обвинения. А зачем вообще, как вам кажется, делаются подобные заявления?
- Такие заявления обычно делают для того, чтобы привлечь к себе внимание. Но последствия подобных “пиаровских ходов” могут быть довольно серьезными. Как понятно из многочисленных выступлений создателей Сколкова, основная роль в проекте отводится зарубежным компаниям. Совершенно очевидно, что инвестор будет вкладывать средства только в том случае, если будет уверен: проект поддерживается ведущими российскими исследовательскими организациями и наукоемкими предприятиями. Ведь в противном случае трудно рассчитывать на положительный результат. Из отечественных структур, о которых идет речь, в мире наиболее известны Росатом, Роскосмос и РАН. Если бизнес вдруг поверит безответственным разговорам вроде тех, что ведутся в упомянутой статье, и решит, что эти организации проект не поддерживают, то из-за рубежа не придет ни копейки. Поэтому любое шельмование академии и крупных корпораций в контексте создания иннограда Сколково следует рассматривать как удар по проекту Президента Российской Федерации.